Подошел Клим, постоял, глядя на Ирину. Сказал:
— Кханнан метнул заточенный рыбий хребет. Очень твердая кость, мы сами её используем для поделок…
— И он мог сам сделать дротик? — спросил Мартин, так и стоя на коленях рядом с мертвой девушкой.
— Легко. Ласты кханнана очень ловкие, на концах делятся на рудиментарные пальцы. Рыбу сожрал, хребет обточил о камни. Через тысячи лет это будет разумная раса… наверное.
— Зачем? — Мартин посмотрел на Клима. Обвел взглядом мрачную молчаливую толпу. — Эти твари нападают на людей?
Клим покачал головой:
— Никогда такого не было. Никогда. Но несколько кханнанов потерялись или убежали… они могли одичать…
— И напасть на девушку, стоящую в толпе людей? — Мартин засмеялся бы, не будь все так трагично. — Клим, он вел себя как наемный убийца… или как науськанный пес… не важно. Его кто-то послал!
Клим только развел руками. Пробормотал:
— Пусть нас называют фашистами, но отныне мы будем убивать любого кханнана, приблизившегося к поселку…
Мартин встал. Ему было безумно жалко девчонку. Еще никогда с ним не случалось такого чудовищного фиаско.
— Мы похороним тело, — сказал Клим. — У нас есть для этого специальный канал… тут иначе нельзя, Мартин…
Мартин кивнул. Клим помялся и добавил:
— Обычно мы делим одежду и вещи умерших между собой, все-таки ресурсов не хватает, но если ты хочешь забрать их…
— Я посмотрю её вещи, — сказал Мартин. — Возьму что-нибудь для родителей, а остальное… — Он посмотрел на босые ноги топчущейся рядом индианки. Продолжил: — Я понимаю. Поступайте согласно своим обычаям.
Смотреть на то, как люди, пусть даже искренне переживающие смерть Ирочки, станут её раздевать, Мартину не хотелось. А ещё большее отвращение внушала мысль, что это красивое тело, ещё четверть часа назад вызывавшее у всех мужчин вполне одинаковые эмоции, будет сейчас беззастенчиво обнажено. Его щека ещё помнила тепло девичьей груди, шокирующее тепло мертвого тела.
Мартин отошел в сторону, но не выдержал — обернулся.
Слава Богу, мужчины от Иры отошли. Остались только женщины, собравшиеся в тесный кружок. Они возились недолго — мелькнули в чьих-то руках шорты цвета хаки, беленькие трусики, выскользнула из толпы женщина с окровавленной футболкой — и стала торопливо полоскать её в воде канала.
В голове проплыла вялая мысль, что есть в этом дележе имущества что-то от каннибализма, но Мартин слишком хорошо понимал, как трудно выжить и сохранить человеческий облик на чужой планете. Он отвернулся, присел у канала, с остервенением стал мыть руки и лицо, оттирая пучком водорослей даже не кровь — само воспоминание о живом и мертвом тепле на своей коже.
— Мартин. — К нему подошла индианка. Уже в кроссовках. Протянула на мокрой ладони жетон путешественника и цепочку с маленьким серебряным крестиком. — Это надо вернуть родителям.
— Нет, в этом надо похоронить… — начал было Мартин, глядя на крестик, но замолчал. — А, ладно. Спасибо.
— Не сердитесь на нас, — сказала индианка.
— Я не сержусь, — ответил Мартин.